«Антимайдан»: Николай Стариков призвал граждан к борьбе

В аннотации встречи со Стариковым было сказано об «уникальной возможности» пообщаться с писателем. Также посетителям обещали открыть «тайные смыслы современных политических процессов». Уникальность события, конечно, несколько преувеличина: Фигаро здесь, Фигаро там, Стариков колесит по стране, созывает пресс-конференции и, пожалуй, скоро надоест зрителю больше, чем Вассерман с Кургиняном вместе взятые. Что до открытий Старикова, то тайный смысл в политических процессах обычно хотят видеть те, кто боится смысла явного.

Чего же боятся поклонники фолк-историка, встречавшиеся с ним накануне? Пришедших, к слову, было столько, что в «Буквоеде» на Восстания яблоку негде было упасть. Взрослые и школьники, студенты и пенсионеры, все они, впрочем, казалось были чем-то похожи.

Во вступительном слове Стариков рекламировал не новую книгу, но очередное общественное движение, из тех, что неустанно возникают в противовес «оппозиции», а потом бесследно исчезают. Новое движение, которое придумал сам герой вечера, называется не по-русски — «Антимайдан». Своей целью оно прямо объявило битье морд.

«Майдан не был организован по сценарию «оранжевой революции» — мирных митингов, которые можно было остановить другими мирными митингами, как сделали в 2011 году. — просвещал собравшихся Стариков. — Майдан — это силовой захват власти, который можно остановить только силовыми методами».

В связи с этим, по мнению историка, необходима группа физически развитых и мотивированных мужчин, готовых физически воздействовать на «белоленточников», если те вздумают вести себя несанкционированно. «Женщины, пенсионеры и пассажиры с детьми нам не нужны», — отмечает Стариков.

Напомним, о создании «Антимайдана» писатель объявил на пресс-конференции 15 января. Тогда, в день запланированной акции сторонников Алексея Навального, едва возникшее движение, как «люди, отвечающие за базар» (членов которого, по словам самого Старикова, набралось порядка двух тысяч) отправилось гулять на Манежную площадь, чтобы не дай бог не начались беспорядки. Там они почти никого не встретили, но по слухам поломали мебель в каком-то кафе.

После этих событий некоторые публицисты сравнили «антимайдановцев» с черносотенцами начала века. Теперь-то, мол, придется ждать погромов и политических убийств. Но заметим, что деятельности черносотенцев можно найти если не оправдание, то объяснение: эти движения формировались в условиях непрерывного революционного террора, чуть ли не еженедельных взрывов, покушений и беспорядков. «Черная сотня», как известно, проиграла, и революционеры в России осуществили все самые смелые фантазии. Перспективы же современных оппозиционеров в этом смысле настолько незначительны, что даже три года назад лишь самые смелые — или глупые — оппозиционеры говорили о реальной революции. «Белоленточники» не убивают губернаторов, а скандируют «спасибо нашей полиции!».

Кому должен противостоять «Антимайдан» в этих условиях? Старикову предложили кандидатуры из зала, напомнив про миллионный митинг в Грозном в защиту Магомеда и против кощунников. «Что будет, если энергию этих ребят перенаправят? Если произойдет убийство, как в Гюмри, в котором обвинят русских силовиков? Как будет действовать Антимайдан?».

На это Стариков возмущенно ответил, что митинги чеченцев — положительное явления для русской государственности, и он не может понимать, как разумный человек может выступать против них. «Уровень патриотизма в отношении России при Кадырове в Чечне — это то, до чего нам, может быть, надо будет дорасти. Это очень приятно и неожиданно», — заявил Стариков.

В целом взгляд Старикова на национальный вопрос таков: русские — это все коренные народы России. И «русский миллиард» должен состоять из этих народов. Так, русские, украинцы, белорусы, якуты и чеченцы (и другие «коренные») должны иметь приоритет при получении гражданства РФ. А узбекам или таджикам придется для этого доказывать свою законопослушность и знание русской культуры.

Недовольных миграционной политикой Владимира Путина националистов историк сравнил с белогвардейскими генералами Красновым и Шкуро, воевавшими на стороне нацистской Германии. «Это трагедия, что российские патриоты оказываются по незнанию политической ситуации в стане врагов России».

Помимо национального вопроса отдельного описания заслуживают взгляды Старикова на экономическую ситуацию. В частности, полагает писатель, Центробанк и члены Гайдаровского форума занимаются вредительством, нагнетая панику среди россиян. Кроме того, они сорвали демографический рост в стране, заставив граждан повеить в худшее. «Сидят либеральные экономисты и рассказывают страшилки, мол, доллар рухнет, нефть подешевеет! Вместо того, чтобы искать выход, как все исправить!».

Также Стариков заявил, что не понимает, что такое инфляция, ВВП, и как можно рассчитать такие тонкие вещи. Он напомнил о советских временах, когда цены почему-то практически не росли, а при Сталине даже иногда падали.

Другие вопросы-ответы на встрече с экспертом были предсказуемы. «Что делать с Солженицыным?» («Архипеллаг ГУЛАГ» — враки, «Красное колесо» — хорошо), «Кто такой Распутин?» (хорощий мужик, спасал царя, убили англичане), «Что делать с Левиафаном?» (Стариков не смотрел и вам не советует), «Надо ли сократить армию и платить людям пенсию?» (вот и в 1941-м вредители так говорили…).

Стоит сказать, что своеобразие экономических и политических представлений Николая Старикова возможно основано на том, что по образованию он — инженер-экономист химической промышленности. Люди с техническим образованием в России традиционно смотрят на гуманитариев, скажем так, снисходительно. Технарь, как известно, своими силами, в свободное от настоящих наук время, самостоятельно познал историю, философию, богословие и литературоведение, и с этих необозримых высот поучает человечество. «Либеральные экономисты», «либеральные историки» и прочие недочеловеки корпят в архивах, порочат Сталина и Гитлера, тогда как советский инженер трезвым взглядом один раз окидывает проблему, чтобы расставить точки над «i» раз и навсегда.

Кстати, следующая книга Старикова, как он поделился с собравшимися, будет о Наполеоне. Уже было о революции, Сталине, декабристах, моджехеда, долларе, Украине и Крыме (по горячим следам). Труд о Наполеоне видимо пишется к двухсотлетию разгрома императора и открытию Венского конгресса, на котором Россия сыграла ведущую роль. При об уровне исторической подготовки Старикова можно судить хотя бы по такому факту: эксперт рассказал собравшимся, как узнал при работе над книгой, что оказывается армия Наполеона в походах жила на подножном корму, а не на госпайках. Факт, известный даже школьнику — чуть ли не до конца 19 века солдаты вынуждены были кормить себя сами, обычно грабя свое или чужое местное население (отсюда сказка про кашу из топора). Что ж, если каждую банальность Стариков открывает для себя с искренним восторгом, возможно в некотором смысле это придаст книге определенной занимательности.

И все же рассказ о Старикове будет неполным, если не сказать об одном обстоятельстве, которое подозрительно часто упускают из виду и сторонники, и противники писателя и историка. Как это часто бывает в случае раздутых в медиа советско-российских гениев, секрет успеха, убедительности и самого существования феномена «Николай Стариков» основан на плагиате. Подобно математику Анатолию Фоменко, позаимствовавшего свои идеи о новой хронологии у революционера-народовольца Николая Морозова, прославившие его мысли о роли Великобритании в Октябрьской революции и последующем теневом влиянии на политику России Стариков подобрал у философа Дмитрия Галковского. Вокруг статей этого человека, мало известного обывателю, вообще сформировался современный российский дискурс «альтернативной истории», а также «интеллектуального национализма», включая «Спутник и погром» и более маргинальные всемозможные «Проекты Россия». Поскольку Галковский в целом говорит вполне «скучные» вещи, вроде необходимости демократизации и европейского развития для России, его подражатели обычно добавляют к усвоенному более понятные идеи про великого Сталина, великого Распутина и Евразийскую империю.

Пока Галковский, вместо капитализации своего имени или политической деятельности занимается компьютерными играми и созданием сообществ игроков в условиях двадцать первого века, Стариков, использующий компьюет в лучшем случае как пишущую машинку, тянет своих поклонников обратно в начало века двадцатого. Партии, движения, уличные митинги, драки стенка на стенку и запреты собираться больше трех — давно пройденный этап мировой истории. Может быть, поэтому те, кто всерьез относится к Старикову так похожи. Все эти люди неуютно чувствуют себя в новом времени, когда отношения государства — российского, американского, британского, — с обществом неизбежно будут меняться. Неизвестно, как это будет, но определенно в изменившемся мире не окажется места для устарелых догм, тонтон-макутов и государственных историков с непререкаемыми истинами.

Related posts