Вторая пара близких родственников в «правительстве питерской мэрии» (Христенко – Голикова) — хуже, чем коррупция: это – политическая ошибка, подрывающая авторитет президента. Независимо от компетентности и мотивов назначения Татьяны Александровны и ее супруга, ни один человек в стране уже не поверит, что кадровые назначения делаются, исходя из интересов «дела, а не лиц» Не успел стихнуть ажиотаж, вызванный назначением Зубкова и формированием «правительства питерской мэрии», как двусмысленную тему о личной ангажированности кадровой политики подняло новое назначение. На этот раз речь идет о назначении на весьма скандальное место Зурабова Татьяны Голиковой, действующей жены другого члена правительства — Виктора Христенко.
В итоге, независимо от компетентности и мотивов назначения Татьяны Александровны и ее супруга, ни один человек в стране уже не поверит, что кадровые назначения главы государства делаются, исходя из интересов «дела, а не лиц».
Что, как мы уже писали, может привести к фатальной политической изоляции правящей группировки даже внутри «вертикали власти».
Является ли назначение правительства по принципу старой дружбы и наличие в составе правительства двух пар близких родственников коррупцией? С точки зрения здравого смысла и упраздненного законодательства СССР и РСФСР – да, является. Тогда совместная служба близких родственников допускались лишь в особых случаях – например, для персонала полярных станций и сельских школ. Однако с точки зрения действующего законодательства РФ новый состав правительства назначен абсолютно законно.
Надо сказать, что при создании российского антикоррупционного законодательства конкурировали два подхода. Традиционный общепринятый в большинстве государств, подход, который отстаивал бывший прокурор Виктор Илюхин, возглавлявший тогда думский комитет по безопасности, подразумевал обязательный контроль не только должностных лиц, но и их ближайшего окружения, включая ближайших родственников и «аффилированных лиц» (например, совладельцев объектов собственности).
Что же касается правительственной стороны, то ее мнение было однозначным – родственники и компаньоны должностных лиц вне всяких подозрений. Даже если внезапно стали обладателями фантастических состояний. Таким образом, семейственность была полностью декриминализована — и просто удивительно, что сотни тысяч чиновников и их родственников не ходят поклониться могилке Ельцина.
К чему привело такое понимание «борьбы с коррупцией», можно спросить, например, у Елены Батуриной, составившей свое немалое состояние в сугубой тайне от мужа и его окружения. Впрочем, к чему поминать имя выдающейся бизнес-леди: сегодня трудно найти сколько-нибудь значимого начальника, жена, племянники и детки которого не приобрели бы квартирки, дачки, иномарки: что поделать, деловая хватка передается генетически. И не только в семье Ротшильдов и Рокфеллеров. Что поделать: как любят философствовать вольные каменщики, «что наверху – то и внизу».
Впрочем, что мы все о материальном? На политически и экономически значимые решения влияют отнюдь не только родство и деньги, но и сугубо личные симпатии и все, что с ними связано. Взять хотя бы первую девичью любовь Моники Левински и ее воистину глобальные последствия.
Итак, в новом правительстве всего две пары близких родственников. Но, как известно, на каждый брак сегодня так или иначе приходится по несколько внебрачных связей, половина которых — «служебные романы», подобные замечательной истории двух новых министров. Впрочем, не все служебные романы настолько романтичны и гетеросексуальны. Как написано в одном из политкорректных документов ООН, «все мужчины и женщины, состоящие в партнерских отношениях»…
Так каков же масштаб «партнерских отношений» в новом правительстве и чем может закончиться возможная огласка? Или угроза огласки, как средство влияния на членов правительства?
А что творится и будет твориться внизу – в аппарате правительства, министерствах и ведомствах? И как прикажете называть такую, мягко говоря, вертикаль власти?
И можно ли требовать у подданных уважения к такой воистину фаллической (или фаллократической — прим. ред.), вертикали? Голосуй, не голосуй…
Так, может быть, прямые родственные связи – наименьшее зло? В таком случае, не проще ли упредить возможные домыслы, продублировав указ о формировании правительства регистрацией соответствующего группового брака? И, как это было сказано при учреждении британского Ордена Подвязки (весьма почетного и сегодня), «Да будет стыдно тому, кто подумает об этом плохо!».
Впрочем, ханжей больше устроит другой вариант — с усыновлением кабмина, что даже не потребует изменения федерального законодательства. Однако усыновление автоматически ставит проблему инцеста в правительстве – а это уже уголовная статья!
В усыновлении есть и другой подводный камень – процедура роспуска правительства потребует лишения главы государства родительских прав – а это наносит отцу нации очевидный моральный ущерб. Зато, если оформить усыновленное правительство в качестве семейного детского дома, президент может претендовать на социальные и налоговые льготы, которые при новых ценах и тарифах не помешают никому…
Есть и еще один, воистину радикальный способ покончить с семейственностью в верхах
с успехом апробированный китайскими императорами. Дело в том, что в Китае императорский дворец был не только центром власти и резиденцией верхушки госаппарата, но и местоположением императорского гарема с сотнями жен и наложниц, доступ куда, помимо императора, имели исключительно женщины и евнухи. Так что обязательным условием для допуска чиновника в императорский дворец была обязательная кастрация – причем еще на стадии сотрудника аппарата. Не исключая, кстати, и военачальников. В результате решалась не только проблема неприкосновенности императорских жен, но и проблема коррупции – за понятным отсутствием жен, детей, зятьев и любовниц. И – устойчивости власти, поскольку альтернативные претенденты на власть не могли основать династию. Говорят, над такой моделью российской власти уже активно трудятся и китайцы, и исламисты.
Смешно? К сожалению, не очень. Поскольку приведенные выше рассуждения слишком очевидны для миллионов и уже стали предметом повального обсуждения на кухнях и в курилках, причем в гораздо более раскованном варианте. Результаты? Перечитайте на досуге сказку М.Е. Салтыкова-Щедрина «Медведь на воеводстве», обратив особое внимание на опрометчиво съеденного чижика, погубившего блестящую карьеру Топтыгина Первого. Очень несмешная сказка.
…Увольняя бесталанного подчиненного, прославленный французский политик и дипломат Талейран оставил потомству воистину гениальную фразу: «Это хуже, чем преступление. Это – ошибка!». Не брезгуя взятками, и очень крупными, «отец французской дипломатии» был по-своему честен и принципиально не брался лоббировать просьбы, несовместимые с интересами Франции. И был настолько компетентен и незаменим, что пережил во главе своего ведомства три политических режима и несчетное число правительств. Дай нам Бог побольше таких коррупционеров!
