Мы живем в фантастической стране. У нас периодически происходит что-то фантастическое. То судебные процессы в духе антиутопии, то какая-нибудь фантастика типа рязанских «учений», то еще что-нибудь непредсказуемое, отдающее душком посредственного детектива с гримасами театра абсурда.
Одна из таких историй продолжает происходить со студентом каирского университета Аль-Азхара Масхудом Абдуллаевым. Высланный из Египта студент прибыл в аэропорт Домодедово и не вышел из зоны погранконтроля.
Похищен? Исчез?
Правозащитный центр «Мемориал» в тот же вечер сделал заявление об исчезновении Масхуда Абдуллаева. Несколько дней спустя правозащитные организации обратились в погранслужбу и ФСБ России с запросами, сделала свое заявление «Эмнисти интернейшенал». С запросом в ФСБ России обратилась и я, поскольку стала невольной участницей и свидетелем событий. В газетах и интернет-изданиях появились статьи о загадочном исчезновении студента, написала и я статью с подробным изложением ситуации.
После десяти дней мучительной неизвестности мне позвонила мама Масхуда и сообщила, что Масхуд обнаружился, наконец… в эфире грозненского телевидения! В течение 20 минут с ним беседовал по-чеченски ведущий передачи «Точка опоры».
А 3 июля на информационном портале президента и правительства Чеченской республики появилось сообщение о том, что Масхуд Абдуллаев… встретился с чеченскими правозащитниками в офисе Уполномоченного по правам человека Нурди Нухажиева. Портал сообщает, что омбудсман пообещал помочь Масхуду в получении паспорта и защищать его права, а также подарил студенту свои книги и доклад о своей деятельности.
Итак, Масхуд нашелся?
С одной стороны — как будто бы да.
А с другой стороны… его нигде нет. Вот так, просто-напросто: нет человека! Он ни разу не позвонил своей маме, хотя до последней минуты вылета из Каира созванивался с ней, успокаивал ее, просил, чтобы не волновалась, обещал позвонить сразу же, как прилетит в Москву.
«Если бы он был на свободе, он бы обязательно мне позвонил», — сказала мне Сацита Абдуллаева по телефону.
Представили неправительственных правозащитных организаций, к которым она обращается в Грозном, также не могут его найти.
Я позвонила в офис грозненского представительства Правозащитного центра «Мемориал». Наталья Эстимирова ответила мне, что ничего о местонахождении Масхуда Абдуллаева не знает, ее коллеги нигде не могут его найти, а все попытки обратиться к Нухажиеву для прояснения ситуации окончились раздраженным советом омбудсмана «не лезть в это дело».
Итак, где же Масхуд находится? И как все это понимать: человека нигде нет, но при этом он выступает по телевидению? Человека нигде не могут найти правозащитники из неправительственных организаций, родственники и родная мать, но при этом с ним свободно встречаются правозащитниками из официальной государственной структуры?
С немалым трудом я нашла в интернете видеосюжет с Масхудом Абдуллаевым.
При самостоятельном просмотре я не могла понять речь говорящих, и тем внимательнее всматривалась в их лица. На фоне пышущего здоровьем ведущего Масхуд вовсе не произвел на меня впечатление человека вольного. Наоборот, заметна бледность на его лице, какая-то неуловимая печать длительного пребывания в закрытом помещении.
Позже я получила фрагменты перевода этой беседы с чеченского. Юноша говорит, что его не похищали, что, прилетев, он переночевал в аэропорту и на следующий день вылетел в Грозный, потому что не был на родине десять лет, решил посмотреть… «Приезжаешь сюда, и лучше видишь ситуацию, тут мечети, молиться никто не запрещает. Из окна смотришь: люди ходят даже ночью».
Он не раз повторяет в ходе беседы, что в Чечне можно свободно молиться. Не исключено, что Масхуду показали центральную мечеть города, которая действительно производит сильное и захватывающее впечатление, и он не кривит душой, когда делится приятным впечатлением: мечеть красивая и люди молятся. Но он невольно проговаривается, что видит все это… из окна.
Ведущий спрашивает у Масхуда, что бы он сказал тем, кто верит пропаганде Удугова, что бы сказал юношам, желающим идти в горы, или тем, кто не ценит процветания Чечни. Масхуд отвечает лаконично. Советует подумать о родных и о последствиях, прежде чем идти в горы. Осуждает теракты.
Самый драматичный момент телепередачи — это появление на экране Супьяна Абдуллаева, который говорит, что защищает свою землю «от кафиров» и просит, чтобы о них молились.
«Как ты думаешь, сегодня нужны призывы твоего отца?» — спрашивает ведущий.
«Я думаю, что это неправда, молиться нам никто не запрещает, все хорошо» — невпопад отвечает Масхуд.
«Тот путь, которой он выбрал, ты думаешь, это правильный путь? Ты хочешь, чтобы он исправился? Встал на путь переговоров, как ты думаешь?» — спрашивает ведущий.
«Я хочу, чтобы он встал на путь переговоров, 10 лет он уже в лесах, я хочу, чтобы он вернулся к мирной жизни. Толку от этого мало, что он бегает, с той стороны мусульмане, с этой стороны мусульмане, никто не запрещает молиться».
Всплывают в памяти «покаянные» выступления заключенных диссидентов во времена Советского Союза, но здесь есть существенное отличие: диссиденты отказывались от своих убеждений и действий, не выдержав тягот неволи и психологического давления КГБ.
Масхуд ни от чего не отказываться. Он вырос вдали от отца под влиянием матери, которая стремилась оградить сыновей от войны и оружия. Он хотел получить хорошее образование и жить своей жизнью вне борьбы и политики. Масхуд говорит правду, отвечая на вопрос телеведущего, что если бы он хотел уйти к отцу в горы, то давно бы уже ушел, но он добровольно выбрал другой путь.
Но к этой правде, как всегда в подобных случаях, примешивается ядовитый привкус лжи. Масхуд вынужденно говорит неправду, будто бы он находится на свободе. И он насильственно поставлен в ложное положение. Чеченские обычаи не мешают юноше делать свой выбор и устраивать свою жизнь по собственному усмотрению. Но выставить мнение сына, неодобрительное к действиям отца, на всеобщее обозрение в целях официальной пропаганды — это уже шаг, идущий не только вразрез с чеченскими традициями, но и недопустимый в принципе.
Также резким диссонансом смотрятся красивые слова о мире и «пути переговоров» на фоне многолетней официальной установки «никаких переговоров с бандитами», когда реально Супьяну Абдуллаеву никто никаких переговоров не предлагает, как не предлагали их и его бывшему командиру Масхадову, невзирая на его неоднократные призывы к переговорам.
Из сюжета не очевидно, что Масхуд знал, что беседа, в которой он участвует, будет показана по телевидению. Но для меня очевидно то, что участвует в этой беседе Масхуд не добровольно и что он не на свободе.
У чеченского руководства есть все возможности вести пропаганду и против Удгова, против того же Супьяна Абдуллаева, уговаривать чеченских юношей не уходить в горы, а боевикам — складывать оружие. У них есть на то мощные средства массовой пропаганды.
Но зачем в этих целях использовать абсолютно им не мешавшего жить и случайно попавшего в их руки Масхуда Абдуллаева? Неужели не понимают они, что подобная пропаганда может возыметь обратное действие? (Нам-то здесь говорят, что войны давно уже нет и все в Чечне спокойно, однако из этой передачи отчетливо следует, что в Чечне остро стоит проблема юношей, желающих уйти в горы, и ни репрессиями, ни ложью этой проблемы не решить).
Очевидно, что вести в Чечне какую-либо пропаганду через всенародное осуждение сыном действий отца — дело бесперспективное. Но, возможно, пропагандисты подразумевают другую цель: оказать моральное давление на Супьяна Абдуллаева?
Мама Масхуда говорила мне из Баку по телефону, что Супьян убежден в своей правоте настолько сильно, что любого из своих детей, не задумываясь, принесет в жертву своим убеждениям. Она это говорила в досаде, сетуя на то, Супьян ни на какие компромиссы не пойдет ради свободы и жизни своего сына.
То же самое сказал мне один правозащитник из Чечни, которого я спросила о ситуации с Масхудом Абдуллаевым на встрече неправительственных организаций России и США в Москве 7 июля. Он подтвердил, в Чечне нигде не могут найти Масхуда, он сам активно его искал вместе с его родственниками, но пока безуспешно.
Итак, и бывшая жена, и знакомый свидетельствуют об одном и том же: оказывать давление на Супьяна Абдуллаева, удерживая в заложниках Масхуда, нет никакого смысла.
Тогда зачем же власти Чечни продолжают терзать находящуюся в Баку Сациту Абдуллаеву, держа в неизвестном месте ее сына?
«После получения общегражданского паспорта, который у меня просрочен, я поеду сначала к матери, которая живет в Азербайджане, а потом вернусь на учебу в Египет. Неприятный инцидент с депортацией произошел, к счастью, во время моих каникул и на учебе это не отразится… Сейчас я живу у друзей в Грозном, общаюсь со своими ровесниками, совершаю прогулки по городу и посещаю главную мечеть республики» — так цитирует портал президента и правительства ЧР слова Масхуда Абдуллаева на встрече с омбудсманом.
Я охотно верю, что Масхуд сейчас находится не в яме и не в тюрьме, а на какой-нибудь квартире в Грозном у «друзей». Также охотно верю, что среди этих «друзей» есть и его сверстники. Но что «друзья» не отпускают его от себя ни на шаг, не дают передвигаться по своему желанию, не дают даже возможности воспользоваться телефоном — это также совершенно очевидно.
Непонятно только одно: зачем все это нужно власти? Ни пропагандистских целей, ни цели давления на отца Масхуда подобными действиями не достичь. Наоборот, ситуация создает ненужные власти проблемы, привлекает внимание, может поставить в неловкое положение официальных лиц, которым придется выкручиваться, отвечая на неизбежные вопросы.
Так зачем же его удерживать?
Мне все равно, какими путями будут выпутываться пропагандисты и силовики из нелепого лабиринта, сплетенного ими вокруг ситуации с Масхудом Абдуллаевым. Но я хочу одного: чтобы Масхуд вернулся к себе домой в Баку живым и здоровым и чтобы как можно скорее состоялась его встреча с исстрадавшейся в муках неизвестности мамой.
