Не люблю штамп «История повторяется в виде фарса». Его обычно повторяют те, кто желает затушевать свой конформизм напускным скептицизмом. На самом деле, история всегда предельно серьезна. Даже в те периоды, когда на политической сцене действуют якобы фарсовые персонажи. Более того, именно внешняя пародийность событий придает исторической ситуации зловещий внутренний смысл. Становится понятно, что исторический потенциал существующих социальных отношений исчерпан, что впереди нечто иное.
Закономерен ли переход утопии в антиутопию? Или антиутопия вообще единственно возможный политический результат идеократических проектов? Мне представляется, что в конечном итоге эти понятия чисто умозрительны. Все в данных вопросах зависит от интерпретации реальности. Для одних СССР – утопия, для других – воплощение человеконенавистнической идеи. То, что Владимир Сорокин в своих последних книгах описывает как кошмар, Александр Проханов мог бы изобразить сияющим идеалом. Другое дело, что есть еще проблема честности художников и мыслителей. Я думаю, переход «утопии» в «антиутопию» начинается именно в период, когда большинство интеллектуалов начинает сознательно врать. Потом за ними следует и остальное общество. Интеллектуалы, сохранившие честность, остаются в меньшинстве и маргинализируются. Конечно, честный интеллектуал может и заблуждаться, но важно, чтобы он был искренним перед самим собой.
Когда идеократические проекты реализуются на практике, в них одновременно присутствуют и «утопия», и «антиутопия». После того как церковь утратила монополию на догматическую интерпретацию реальности, взаимоисключающие друг друга трактовки стали нормой. Однако события, несомненно, развиваются закономерно, вне зависимости от их интерпретаций. Поэтому можно сказать, что «утопия» становится «антиутопией», когда большинство перестает верить в идею, но продолжает признавать ее господство.
Возможен ли противоположный вариант: превращение «антиутопии» в «утопию»? Иными словами, может ли мир лжи породить новую веру? Я имею в виду не появление каких-то пророков, которые разоблачат неправду и объявят новые истины. Речь идет именно о превращении сознательной лжи о действительности в идею, которая овладеет самими лгунами. Видимо, такая трансформация возможна, хотя вряд ли ее можно назвать рождением чего-то нового. Скорее, нужно говорить о превращении действительности в имитацию утопии. Есть серьезное подозрение, что к такой имитации утопии движется сейчас Россия.
Верит ли нынешняя российская власть в возможность, условно говоря, «пятой империи»? Вначале ура-патриотическая риторика путинского режима имела явно пиаровский характер. Слишком очевидным было противоречие между смыслами выступлений, предназначенных для внутренней и международной аудитории. Ситуация изменилась, когда кремлевская олигархия поняла, что ей так и не удалось вписаться в мировой истеблишмент. Тогда в речах Путина стало проступать искреннее недовольство. «Патриотические» политтехнологии, бывшие на первых порах всего лишь частью государственного пиара, стали быстро превращаться в средство тотальной промывки мозгов населения. Действие их оказалось очень эффективным, так как в обществе действительно был спрос на патриотизм. Не исключено, что власть сама не ожидала такой реакции и в некотором смысле стала пленником джина, выпущенного из бутылки. Как бы то ни было, даже довольно поверхностный конфликт Кремля с Западом легитимизировал в глазах общества власть, которую долгие годы в России не считали «своей». Объясняется это тем, что патриотические настроения в обществе сегодня неразрывно связаны с чувством исторической обиды. А Кремль в настоящее время тоже обижен на Запад. Никакого фарса здесь нет. История, как всегда серьезна.
Проблема в том, что у российской власти нет никакого собственного идеократического проекта, при помощи которого можно было бы обосновать свое видение мира. Поэтому она постоянно пользуется позавчерашними штампами и плохо подготовленными фальсификациями. В результате бесконечных заклинаний лживых политтехнологов и интеллектуалов в России действительно начали обретать плоть тени. Но это именно тени, а не души. Правда, от них нестерпимо душно.
Алексей Лапшин
